Семела
(3. Продолжение)
В какой-то миг она хотела поправить простыню у него на плече, он схватил ее руку и прижался щекой к ее ладони, склонив на нее голову, как на подушку. Она хотела подвинуть свой стул поближе, он почувствовал ее движение и ухватился за руку сильнее. Сил после выхода из комы у него, похоже, все же было мало, потому что так, на ее ладони, он и уснул. И она даже рискнула погладить его по волосам.
Так они просидели до утренней смены, и скоро весть о том, что «Анькин очнулся», разлетелась по всей больнице. Сестрички и женщины врачи придумывали любые поводы, чтобы заглянуть в коматозное отделение и поглазеть на очнувшегося. Это его снова напугало, глаза его стали тревожными и смотрели на нее с просьбой о защите.
Увидев эти глаза, она тут же встала, выпроводила всех любопытствующих, сама подкатила каталку и увезла своего подопечного в отдельную палату со своим санузлом, которую, предчувствуя, что он очнется, освободила за день до этого. Палату заперла на ключ и никого не пускала, пока в дверь не постучал главный врач.
Анна Сергеевна представила их друг другу:
- Гера – профессор Абашидзе. Георгий Георгиевич.
Гера смотрел на профессора в полном недоумении, не понимая, что делать. Профессор, однако, нашелся, протянул ему руку и представился:
- Жора!
Что-то сложилось в уме Геры, он показал на свою грудь: Гера, - на грудь профессора: Жора?
Профессор закивал: Гера-Жора!
Гера заулыбался, повернулся к ней и словно бы поделился своей радостью, показывая то на себя, то на профессора: Гера- Жора! Она улыбалась ему, радуясь, будто за собственного ребенка, который отличился сообразительностью.
- Для только что вышедшего из комы, он очень даже в неплохих физических кондициях. А что с памятью?
- Ноль.
- Ну, это пока. Продолжай, - похлопал ее по плечу профессор и вышел, за дверью распорядившись, чтобы палату полностью числили за Анной Сергеевной и никого не подселяли.
Весь день она объясняла Гер какие-то простые вещи, вроде того, как пользоваться раковиной для умывания. Когда у него получилось открыть воду в душе, он впервые засмеялся в голос. Второй раз он засмеялся, когда она вызвала врача-реаниматолога и попросила его показать, как мужчины пользуются туалетом.
Названия и имена он запоминал мгновенно, даже падежи и склонения схватывал с первого объяснения, так что скоро они уже как-то разговаривали, но про себя так ничего сказать и не мог. Анна Сергеевна вызвала самую лучшую из пожилых сестер, сказала, что она полностью отвечает за пациента в ее отсутствие, и убежала в магазин, покупать Гере одежду.
Мужчина он был крупный. Она взяла ему смену нижнего белья и спортивный костюм из трикотажа хорошего качества, надеясь, что он это оценит. И сама же себя за это отругала: мужики и так-то в этом ничего не понимают, а уж надежды, что этот различает качество вещей не было никакой.
Вернувшись, она обнаружила расстроенную сестру с коляской для еды возле двери его палаты.
- Не ест? – спросила она.
- Хуже! – махнула рукой сестра, едва не плача.
Он, словно окаменев, сидел голым на столике, который подтащил к окну, и смотрел на небо. По щекам у него катились слезы. Он даже не слышал, как она подошла, но когда узнал, то глаза его вспыхнули, он подпрыгнул, слетел со стола и схватил ее в объятия. Вспышка умиления промчалась сквозь все ее существо, но она тут же смутилась и принялась отодвигаться. Он посмотрел на нее недоуменно, потом понял, схватил свою простыню и набросил ее словно тогу.
Она улыбнулась с благодарностью, и он тоже засмеялся. Тут она решила показать себя продвинутой, все же врач, а не баба какая-нибудь, не смущаясь, потянула с него простыню, развернула свои покупки и начала одевать на него сначала трусы, потом штаны и майку с рукавами.
Видимо, это показалось ему какой-то игрой, он смеялся и вовсю ей помогал. Ни своей обнаженности, ни каких частей своего тела он не стеснялся, но и нисколько их не выпячивал. Похоже, что для него ходить голым было просто естественно, словно для первобытного дикаря. Однако костюм ему пришелся, и он вдруг сказал:
- Как Жора!
- Как Жора! – подхватила она со смехом, и сестра за дверью смахнула слезу со щеки, успокаиваясь, а потом тихо поскреблась.
Анна Сергеевна, еще смеясь, открыла, и сестра показала на еду:
- Покормить бы уже надо, Анна Сергевна!
Анна Сергеевна хлопнула себя по лбу: вот дура, забыть про главное! Она забрала у сестры тележку, закрыла дверь, усадила Геру на стул и поставила перед ним тележку. Затем начала объяснять, что это еда, пища, что надо поесть и попить.
- Я пил, - сказал Гера и показал на душ.
- Ты пил эту воду?! – поразилась она и снова обозвала себя дурой и тут же велела сестре взять медбрата и принести в палату кулер с полной бутылью. Затем она уселась напротив него и принялась угощать тем, что привезла сестра. Она пробовала сама, затем давала ему. Он пробовал и мотал головой отрицательно.
- Не вкусно? – спрашивала она.
- Не вкус-но, - менял он интонацию с вопросительной на утвердительную.
И она соглашалась:
- Что ты хочешь! Это больница, а не ресторан. Нам тут выбирать не приходится.
Но он обнаружил среди прочего яблоки и с удовольствием съел одно, показав, что наелся.
- Сыт? Тебе достаточно? – удивилась она.
- Сыт. Достаточно!
Так она поняла, что ему надо покупать фрукты. И еще, что скоро они смогут говорить полноценно.